— Отказываться — значит, вызвать подозрения, — вздохнула про себя девушка. "Что же делать — возьму, потом отдам Натаниэлю и Салли".
Сандерс отсчитал золото. Подвинув его Марте, помявшись, он спросил: "А когда вы уезжаете?"
— Немедленно, — коротко ответила девушка и вышла.
Мамаша Перл подала Марте ребенка, — девушка уже сидела в седле. Всхлипнув, негритянка велела: "Ты будь хорошим мальчиком, милый. Миссис Марта, мне так жаль, так жаль, ваш батюшка…"
— Да, — вздохнул Томми, что стоял рядом, — таких людей, как мистер Теодор, — поискать еще. А за него не беспокойтесь, я все сделаю, как надо, гроб уже сколачивают, — негр посмотрел куда-то в сторону.
— Спасибо вам, Томас, — Марта протянула ему руку. "И вам, миссис Перл. Надеюсь что…, - она помолчала. Встряхнув головой в черном, наскоро сшитом чепце, Марта коротко улыбнулась: "Надеюсь, что скоро вы станете свободны, вот что".
Негры проводили глазами стройную спину женщины. Томми мрачно сказал: "Вот ей-богу, мамаша Перл — сейчас провожу тело мистера Теодора на север, и сбегу отсюда. Никого хозяев не осталось, дом закроют, а нас всех Сандерс на плантации определит, помяните мое слово".
Негритянка стянула шаль на груди и неуверенно ответила: "Может, вернется еще миссис Марта, с маленьким…"
— Не вернется, — тихо проговорил Томми, глядя на то, как надсмотрщики закрывают высокие ворота.
Марта спешилась. Сняв Теодора с седла, она заглянула в хижину. Салли сидела, привалившись спиной к стене. Увидев девушку, она ахнула: "Что случилось, миссис Марта? Или вы по мистеру Дэвиду в трауре…"
— Мой отец умер, — коротко отозвалась девушка, держа за руку сына. Тедди засунул пальчик в рот: "Деда на небе".
— Побудь с ним, пожалуйста, — Марта сняла с лошади седельную суму, — я переоденусь.
— Противно, конечно, в одежде Мэтью ходить, но другого ничего не остается, — девушка опустилась на колени. Достав из сумы шкатулку, взглянув на драгоценности, Марта хмыкнула: "Тут на все хватит, даже с лихвой".
Она стянула с себя платье и чепец. Оставшись в одной короткой, кружевной рубашке, заколов волосы на затылке, Марта стала одеваться. "Только сапоги велики, — грустно сказала девушка, — ладно, в Бостоне по ноге закажу. А груди, как не было, так и нет, будто и не кормила год". Она застегнула серебряные пуговицы черного сюртука и прикрыла волосы треуголкой с алмазной пряжкой.
— Красиво, — восторженно заявил Теодор, когда мать вышла из хижины. "Красиво, мама!".
— Вам так идет, — ахнула Салли. "И, правда, в мужском наряде на лошади удобней".
— Потом в почтовой карете поедем, — Марта ловко вскочила в седло. Салли, что уже сидела на лошади, придерживая перед собой Тедди, тихо спросила: "Миссис Марта, что это?".
— Пистолет, — спокойно сказала девушка, убирая оружие в седельную кобуру. "Мой муж, — она сжала зубы, — убил из него моего отца. А я, — она повернулась к Салли, — убью из него моего мужа. Все, — Марта пришпорила лошадь, — поехали, завтра я хочу оказаться в карете, что отправляется на север".
Они поднялись на холм. Марта, обернувшись, посмотрела на большой, белокаменный, с колоннами дом, что стоял неподалеку от реки. "Дальше, — велел Тедди, протягивая ручку вперед. "Дальше, мама!"
— Не остановлюсь, — пообещала себе Марта. "Пока не отомщу — не остановлюсь".
— Конечно, милый, — она улыбнулась сыну. Две всадницы, выехав на дорогу, что вела в Ричмонд — исчезли из виду.
Вэлли Фордж, Пенсильвания
На заваленном бумагами столе догорала чадившая свеча. Дэниел отчаянно зевнул. Потянувшись, в одной рубашке и бриджах, он вышел из палатки. Ровные ряды бревенчатых хижин покрывали склоны холма, из полевых кухонь, — Дэниел принюхался, — тянуло жареным беконом.
Нежное солнце всходило на востоке, лагерь еще спал. Дэниел, умывшись в тазу, поежившись, рассмеялся: "Перезимовали. Когда я с той встречи вернулся, с Шестью Племенами, — так плохо с едой было, что чуть ли не траву из-под снега приходилось в супе варить. А сейчас, — он окинул взглядом палатки, — все пошло на лад. К лету у нас будет настоящая армия, даже уезжать жалко".
— Доброе утро, — сказал над его ухом сварливый голос, по-немецки.
— Доброе утро, господин генерал, — Дэниел вытянулся. Генерал фон Штебен махнул рукой: "Вольно, адъютант, не в строю. Готово? — он погладил короткие, седые волосы и указал на палатку.
— Все перевел, — Дэниел вынес кипу бумаги. "Вот, господин генерал, — юноша улыбнулся. "Устав Континентальной Армии, перо — ваше, перевод мой".
— Отдам Вашингтону и Лафайету, — сказал фон Штубен, — пусть они просмотрят, и будем печатать. Все офицеры получат по экземпляру. Ты бы тоже получил, — серые глаза фон Штебена заискрились смехом, — если бы остался в своей виргинской дивизии. И майором бы стал, к осени.
— К осени мне надо в Форт Питт ехать. Там ленапе собираются, договор с ними будем подписывать, — вздохнул Дэниел. "Это на все лето работа, а потом, я все-таки хочу вернуться к юридической практике. Не всегда же мы воевать будем".
— Ну-ну, — неодобрительно сказал фон Штебен. "А кто индейцев представляет? Тот самый вождь, как его там зовут, — немец пощелкал пальцами. Дэниел помог: "Кочетаджектон, Белые Глаза".
— Язык сломаешь, — пробормотал генерал. "И как ты с ними только разговариваешь, а, Вулф?"
— На встрече Шести Племен у меня переводчик был, и осенью тоже будет. Они, переводчики мои, как раз сегодня с запада должны прийти, принести вести от ленапе. Да и Белые Глаза неплохо по-английски говорит, у него жена — дочь фермера оттуда, из западной Пенсильвании, — ответил Дэниел.
— Надевай мундир, — велел ему фон Штебен, — пошли завтракать, а потом полюбуемся, как твой Фримен солдат гоняет, перед отпуском. Он, хотя бы, в армии остается, отличный сержант. А что это он с тобой в Бостон собрался? — они стали подниматься к вершине холма.
Дэниел снял треуголку. Вытирая ноги у входа в офицерскую столовую, — генерал требовал в лагере чистоты, — юноша покраснел: "Я же в новые комнаты переехал. Сержант Фримен мне хочет помочь обустроиться".
— В Виргинию я Ната отпускать не буду, — Дэниел уселся за крепкий деревянный стол и принял от солдата оловянную тарелку с беконом. "Слишком опасно, пусть даже и не заикается об этом".
Он потянулся за медным кофейником и услышал сварливый голос генерала: "Давай чашку".
— Ваше превосходительство, — Дэниел зарделся, — не положено, по уставу.
— Твой последний день в армии, капитан Вулф, — фон Штебен стал разливать кофе, — и вообще, — он подмигнул юноше, — я тут решаю, что положено, а что — нет. Еще хорошо, что ты замену себе нашел, а так бы я тебя вряд ли отпустил, — генерал пожевал губами и велел Дэниелу: "Переведи им. Господа офицеры! Еще раз увижу курильщиков в столовой — отправитесь на гауптвахту, невзирая на чины. Быстро вон из палатки!"